Как говорится, все хорошее однажды заканчивается… чтобы в конечном итоге уступить место чему-то лучшему. И птичий хор села Прилуки это тоже понимает, и где-то около семи принимает к себе басиста шмеля, а чуть позже уже слышатся переборы листвы березы и, увы, звуки деятельности человека. Час потехи подходит к концу, уступая место времени для дела. И это нормально. Дело непременно должно быть, это заповедь Бога. Не должно быть
только дело, равно как и
только потеха — это патология, в обоих случаях. А человеку ведь так хочется! Крайностей. Любых.
Да-да, мир людей намного сложнее, как все мы хорошо знаем, чем весь остальной мир. Порой — немыслимо сложнее. В этой связи почему-то вспомнился рассказ режиссера Юлия Файта.
Он учился искусству режиссуры вместе с Василием Макаровичем Шукшиным. И некоторые перипетии жизни Василия Макаровича ему известны из первых уст.
Однажды, когда Василий Шукшин, будучи уже именитым деятелем искусства кино и печатного слова, приехал в родное село Сростки Алтайского края, один из первых визитов он нанес своей учительнице. По словам Юлия Файта, она встретила его словами: «Вы ко мне по какому вопросу пришли?». Т. е. весьма холодно, ледяным душем. Юлий Андреевич полагает, это ввиду того, что сельский житель весьма ревниво относится к тем, кто вышел из их круга в круг более высокого социального статуса. И продолжает воспоминания примером уже личного контакта с жителями Сросток. Это происходило через тридцать лет после смерти Шукшина, в 2004 году, когда на родине Василия Макаровича открывали ему памятник. А Файт в это время снимал документальный фильм о писателе. Естественно, что режиссер разговаривал с односельчанами Василия Макаровича. Его ровесникам тогда было по 75 лет, беседовали с режиссером и люди постарше. Так вот, в памяти Юлия Файта отложились некоторые акценты этих бесед о Шукшине, именитом односельчанине, которые он передает следующим образом. «Вот изба, где они жили, вот дом, который он построил матери, вот еще дом, который он построил родственникам, а вот это канава, в которой он валялся, когда...». Мотивация «не высовывайся», конечно может иметь место в данном случае, как полагает Файт, друг Шукшина. Вполне же может быть и иная мотивация, которую трудно предположить товарищу, и о которой мы не станем здесь рассуждать, дабы никого не осуждать. Скажем лишь, что поводов для неприятия всегда достаточно, и этот сюжет не исключение: Василий Макарович прожил (скажем так) во многих аспектах не ординарную жизнь. Причина же всегда одна. Христиане ее хорошо знают, и наши прихожане и читатели не исключение.
Вторая зарисовка. Это уже в Архангельской области было, где Юлий Файт производил съемки сюжета о народных промыслах. Жил там лесник, был он не только хорошим специалистом, но и замечательным художником, ремесленником. Он занимался традиционным для той местности, но почти утраченным
искусством изготовления щепных птиц, лошадок, оленей. Свой дом лесник-художник тоже сделал произведением искусства своими умелыми и трудолюбивыми руками, украсив его, как только мог. Дом сожгли. Погорелец построил другой дом, краше первого. Сожгли. Когда же ремесленник приступил к постройке третьего дома, вероятно, задумав сделать его еще более совершенным, его убили. Юлий Андреевич, если не ошибаемся, и фамилию лесника называет, поскольку в достоверности этих событий можно и усомниться: дело было все-таки в XX веке от Рождества Христова...