О человеке лучше всего говорят его дела и письма. Письма Елизаветы Федоровны близким людям раскрывают правила, на которых она строила свою жизнь и отношения с окружающими, позволяют лучше понять причины, побудившие блестящую красавицу оставить свет и последовать за Христом.
В России Елизавета Федоровна была известна не только как «самая красивая принцесса Европы», сестра императрицы и жена царского дяди, но и как основательница Марфо-Мариинской обители милосердия – обители нового типа.
В 1918 году основательницу обители милосердия раненую, но живую, сбросили в шахту в глухом лесу, чтоб никто не нашел, – по приказу главы партии большевиков В. И. Ленина.
О вере: «Внешние признаки только напоминают мне о внутреннем»
По рождению лютеранка, Елизавета Федоровна, при желании, могла всю жизнь ею и оставаться: каноны того времени предписывали обязательный переход в Православие только тем членам августейшей фамилии, которые имели отношение к престолонаследию, а муж Елизаветы, великий князь Сергей Александрович, наследником престола не являлся. Однако на седьмом году брака Елизавета принимает решение стать православной. И делает это не «из-за мужа», а по собственному изволению.
Из письма к отцу, Людвигу IV, великому герцогу Гессенскому и Прирейнскому (1 января 1891 г.):
"Я решилась на этот шаг [ – переход в Православие –] только по глубокой вере и я чувствую, что пред Богом я должна предстать с чистым и верующим сердцем. Как было бы просто — оставаться так, как теперь, но тогда как лицемерно, как фальшиво это бы было, и как я могу лгать всем — притворяясь, что я протестантка во всех внешних обрядах, когда моя душа принадлежит полностью религии здесь. Я думала и думала глубоко обо всем этом, находясь в этой стране уже более 6 лет, и зная, что религия «найдена».
Даже по-славянски я понимаю почти все, хотя никогда не учила этот язык. Ты говоришь, что внешний блеск церкви очаровал меня. В этом ты ошибаешься. Ничто внешнее не привлекает меня и не богослужение — но основа веры. Внешние признаки только напоминают мне о внутреннем…"
О революции: «Предпочитаю быть убитой первым случайным выстрелом, чем сидеть, сложа руки»
Из письма В. Ф. Джунковскому, адъютанту великого князя Сергея Александровича (1905 г.):
"Революция не может кончиться со дня на день, она может только ухудшиться или сделаться хронической, что, по всей вероятности, и будет. Мой долг – заняться теперь помощью несчастным жертвам восстания… Предпочитаю быть убитой первым случайным выстрелом из какого-нибудь окна, чем сидеть тут, сложа руки..."
О прощении врагов: «Зная доброе сердце покойного, я прощаю Вас»
В 1905 году муж Елизаветы Федоровны, генерал-губернатор Москвы, великий князь Сергей Александрович был убит бомбой террористом Каляевым. Елизавета Федоровна, услышав взрыв, прогремевший недалеко от губернаторского дворца, выбежала на улицу и стала собирать разорванное на куски тело мужа. Потом долго молилась. Через некоторое время она подала прошение о помиловании убийцы мужа и навестила его в тюрьме, оставив Евангелие. Сказала – все ему прощает.
Из шифрованной телеграммы прокурора Сената Е. Б. Васильева от 8 февраля 1905 г.:
Свидание великой княгини с убийцей состоялось седьмого февраля в 8 часов вечера в канцелярии Пятницкой части. <…> На вопрос кто она, Великая Княгиня ответила «я жена того, кого Вы убили, скажите за что Вы его убили»; обвиняемый встал, произнося «Я исполнил то, что мне поручили, это результат существующего режима». Великая Княгиня милостиво обратилась к нему со словами «зная доброе сердце покойного, я прощаю Вас» и благословила убийцу. Затем <…> осталась наедине с преступником минут двадцать. После свидания он высказал сопровождавшему офицеру, что «Великая Княгиня добрая, а вы все злые».
Из письма императрице Марии Федоровне (8 марта 1905 г..):
"Жестокое потрясение [от смерти мужа] у меня сгладил небольшой белый крест, установленный на месте, где он умер. На следующий вечер я пошла туда помолиться и смогла закрыть глаза и увидеть этот чистый символ Христа. Это была великая милость, и потом, по вечерам, перед тем, как ложиться спать, я говорю: «Спокойной ночи!» — и молюсь, и в сердце и душе у меня мир".
О монашестве: «Я приняла это не как крест, а как путь»
Через четыре года после гибели мужа Елизавета Федоровна продала свое имущество и драгоценности, отдав в казну ту часть, которая принадлежала дому Романовых, а на вырученные деньги основала в Москве Марфо-Мариинскую обитель милосердия.
Из писем императору Николаю II (26 марта и 18 апреля 1909 г.):
"Через две недели начинается моя новая жизнь, благословленная в церкви. Я как бы прощаюсь с прошлым, с его ошибками и грехами, надеясь на более высокую цель и более чистое существование. <…> Для меня принятие обетов — это нечто еще более серьезное, чем для юной девушки замужество. Я обручаюсь Христу и Его делу, я все, что могу, отдаю Ему и ближним".
Из телеграммы и письма Елизаветы Федоровны профессору Санкт-Петербургской Духовной Академии А. А. Дмитриевскому (1911 г.):
"Некоторые не верят, что я сама, безо всякого влияния извне, решилась на этот шаг. Многим кажется, что я взяла на себя неподъемный крест, о чем и пожалею однажды и — или сброшу его, или рухну под ним. Я же приняла это не как крест, а как путь, изобилующий светом, который указал мне Господь после смерти Сергея, но который за долгие годы до этого начал брезжить в моей душе. Для меня это не «переход»: это то, что мало-помалу росло во мне, обретало форму. <…> Я была поражена, когда разыгралась целая битва, чтобы помешать мне, запугать трудностями. Все это делалось с большой любовью и добрыми намерениями, но с абсолютным непониманием моего характера".
Об отношениях с людьми: «Я должна делать то же, что они»
Из письма Е. Н. Нарышкиной (1910 г.):
"Вы можете вслед за многими сказать мне: оставайтесь в своем дворце в роли вдовы и делайте добро «сверху». Но, если я требую от других, чтобы они следовали моим убеждениям, я должна делать то же, что они, сама переживать с ними те же трудности, я должна быть сильной, чтобы их утешать, ободрять своим примером; у меня нет ни ума, ни таланта – ничего у меня нет, кроме любви к Христу, но я слаба; истинность нашей любви к Христу, преданность Ему мы можем выразить, утешая других людей – именно так мы отдадим Ему свою жизнь…"
О смерти: «Я не люблю это слово»
Из писем великому князю Павлу Александровичу (31 марта 1905 г.) и княгине З. Н. Юсуповой (1 июля 1908 г.):
"Но все же смерть остается разлукой. Я не люблю это слово; думаю, те, кто уходит, подготавливают для нас дорогу, а наши здешние молитвы помогают им расчистить путь, по которому нам предстоит пройти".
До последних минут
Из воспоминаний монахини Надежды (в миру – Зинаиды Бреннер (1890—1983 гг.), бывшей насельницы Марфо-Мариинской обители):
На вопрос, какую добродетель Елизавета Феодоровна почитала большей, матушка Надежда ответила: «Милосердие. Причем, во всяком самомалейшем его проявлении».
Милосердной она была до последних минут своей светлой жизни.
Из послания митрополита Анастасия (Грибановского, РПЦЗ), посвященного светлой памяти Великой Княгини Елизаветы (Иерусалим, 5/18 июля 1925 г.):
"Результаты произведенных потом раскопок показали, что она [Елизавета Федоровна ] до последней минуты старалась служить тяжело раненым при падении [в шахту] Великим Князьям (перевязывала им раны – прим. ред.), а местные крестьяне, издали наблюдавшие за казнью неведомых им людей, долго слышали таинственное пение, несущееся из-под земли".
Текст публикуется с сокращениями.
Фото: Православие.ру, открытые интернет-источники