Серпухов — город, в котором немцы не побывали. Им в этот город войти не удалось. Но они были совсем близко, в нескольких километрах. В городе всюду видны следы недавней битвы: разрушенные и сожжённые дома, воронки глубиной в несколько метров. Особенно пострадала главная улица, ведущая от вокзала через центр города на противоположный его конец. Здесь проходили войска, и улица эта была постоянным объектом вражеских обстрелов.
Вот и сейчас. Ещё не разобраны баррикады, не убраны груды кирпичей, а улицы полны народом. Конечно, это всё женщины. Они старательно расчищают талый снег, освобождают русла ручьёв от мусора, и весёлая весенняя вода уносит с собой грязь и кровь прошлой — теперь, слава Богу, прошлой — тяжёлой зимы.
Утреннее солнце светит приветливо. На склоне Соборной горы, где виднеются остатки старинного кремля, сквозь прошлогоднюю сухую траву пробиваются ростки свежей зелени. Рядом с Соборной горой, чуть пониже, высятся две церкви — во имя Троицы и во имя Ильи Пророка. В обеих идёт воскресная литургия.
Вот и сейчас. Ещё не разобраны баррикады, не убраны груды кирпичей, а улицы полны народом. Конечно, это всё женщины. Они старательно расчищают талый снег, освобождают русла ручьёв от мусора, и весёлая весенняя вода уносит с собой грязь и кровь прошлой — теперь, слава Богу, прошлой — тяжёлой зимы.
Утреннее солнце светит приветливо. На склоне Соборной горы, где виднеются остатки старинного кремля, сквозь прошлогоднюю сухую траву пробиваются ростки свежей зелени. Рядом с Соборной горой, чуть пониже, высятся две церкви — во имя Троицы и во имя Ильи Пророка. В обеих идёт воскресная литургия.
У Ильи Пророка народу набилось столько, что войти в храм уже невозможно.
У Троицы посвободнее… отец Димитрий служит в левом приделе. С правой стороны совсем пусто. В уголке на столике, перед иконою Всех Святых, стоят мисочки с кутьёй. Жёлтый воск каплями стекает с горящих свечей и падает на белый рис… Спрятавшись в уголок, тихо плачет какая-то молодая женщина.
Постепенно церковь заполняется; становится теснее. Много женщин с детьми всех возрастов. Это причастники. Богослужение протекает торжественно, как всегда на пасхальной неделе. Солнце заглядывает в окна. Но уцелели лишь немногие стёкла; сквозь фанеру и бумагу лучи пробиться не могут – в церкви пасмурно. Иконы убраны пёстрыми цветами из стружки, шёлковыми тканями и полотенцами. Полотенца везде, их много. Вышитые крестиками по канве птицы и цветы свидетельствуют о трудолюбии женщин, собравшихся здесь. Редко-редко среди сплошной толпы женщин мелькает седая непокрытая голова мужчины.
Из алтаря доносится голос отца Димитрия, поминающего о здравии:
— Воина Михаила, воина Василия, воина Николая…
Женщины с грудными ребятишками присаживаются отдохнуть. Священник читает долго, лишь изредка прерывая монотонное чтение имён краткой молитвой.
Женщины занялись своими разговорами — о мужьях на фронте, о ребятишках, о хлебе.
Детям становится скучно от этого монотонного чтения имён. Девочка, повязанная по-бабьи платком, всё оглядывается назад. Мать сердито одёргивает её. Пятилетний малыш подходит к подсвечнику и просит дать ему свечку. Мать объясняет, что ему очень понравилось в Вербное воскресенье стоять с зажжённой свечкой.
Ребятишки поменьше начинают хныкать. Один заплакал громче, другие подхватили, как это бывает всегда, где собираются малыши, и детский требовательный крик заглушает одинокий голос священника, поминающего погибших на поле брани.
— Новопреставленного убиенного отрока Бориса… — пробивается сквозь младенческий крик голос отца Димитрия.
Почему убиенного отрока? Кто мог убить отрока?
Перед глазами встают развалины большого рабочего общежития, разбитого совсем недавно немецкой тысячекилограммовой бомбой.
Вражеский бомбовоз подкрался тайком, по-воровски, скрывшись в облаках, и люди, сидевшие спокойно у себя дома, не успели ни спрятаться, ни спастись.
В этот же день разбило и дом, в котором жил отец Димитрий.
Сейчас священник ютится в сторожке.
Вот он выходит из Царских врат со Святыми Дарами — высокий, прямой, строгий старик.
Красивое лицо обрамлено длинной седой бородой. Ясные, умные глаза проницательно смотрят на приближающихся людей. Подходит девочка с белокурыми косами, завязанными ярким зелёным бантом, потом прошли женщины с грудными детьми, подростки, взрослые, пожилые люди…
Пока люди подходят ко кресту, к уху священника наклоняется старичок и что-то шепчет. Отец Димитрий отдаёт распоряжение относительно светомаскировки. Начинается молебен. Каждая из оставшихся женщин заказывает молитву какому-нибудь святому — тому, чьё имя носит ушедший на фронт муж или сын.
— Иоанну Воину, Николаю Угоднику, святому Кириллу Иерусалимскому.
Перед священником на аналое лежит груда записок.
Каждая женщина верит, что её тёплая молитва спасёт на поле брани родного и любимого ею воина, защищающего Отчизну.
И все вместе со священником хором поют:
— Спаси, Господи, люди Твоя и благослови достояние Твое».
У Троицы посвободнее… отец Димитрий служит в левом приделе. С правой стороны совсем пусто. В уголке на столике, перед иконою Всех Святых, стоят мисочки с кутьёй. Жёлтый воск каплями стекает с горящих свечей и падает на белый рис… Спрятавшись в уголок, тихо плачет какая-то молодая женщина.
Постепенно церковь заполняется; становится теснее. Много женщин с детьми всех возрастов. Это причастники. Богослужение протекает торжественно, как всегда на пасхальной неделе. Солнце заглядывает в окна. Но уцелели лишь немногие стёкла; сквозь фанеру и бумагу лучи пробиться не могут – в церкви пасмурно. Иконы убраны пёстрыми цветами из стружки, шёлковыми тканями и полотенцами. Полотенца везде, их много. Вышитые крестиками по канве птицы и цветы свидетельствуют о трудолюбии женщин, собравшихся здесь. Редко-редко среди сплошной толпы женщин мелькает седая непокрытая голова мужчины.
Из алтаря доносится голос отца Димитрия, поминающего о здравии:
— Воина Михаила, воина Василия, воина Николая…
Женщины с грудными ребятишками присаживаются отдохнуть. Священник читает долго, лишь изредка прерывая монотонное чтение имён краткой молитвой.
Женщины занялись своими разговорами — о мужьях на фронте, о ребятишках, о хлебе.
Детям становится скучно от этого монотонного чтения имён. Девочка, повязанная по-бабьи платком, всё оглядывается назад. Мать сердито одёргивает её. Пятилетний малыш подходит к подсвечнику и просит дать ему свечку. Мать объясняет, что ему очень понравилось в Вербное воскресенье стоять с зажжённой свечкой.
Ребятишки поменьше начинают хныкать. Один заплакал громче, другие подхватили, как это бывает всегда, где собираются малыши, и детский требовательный крик заглушает одинокий голос священника, поминающего погибших на поле брани.
— Новопреставленного убиенного отрока Бориса… — пробивается сквозь младенческий крик голос отца Димитрия.
Почему убиенного отрока? Кто мог убить отрока?
Перед глазами встают развалины большого рабочего общежития, разбитого совсем недавно немецкой тысячекилограммовой бомбой.
Вражеский бомбовоз подкрался тайком, по-воровски, скрывшись в облаках, и люди, сидевшие спокойно у себя дома, не успели ни спрятаться, ни спастись.
В этот же день разбило и дом, в котором жил отец Димитрий.
Сейчас священник ютится в сторожке.
Вот он выходит из Царских врат со Святыми Дарами — высокий, прямой, строгий старик.
Красивое лицо обрамлено длинной седой бородой. Ясные, умные глаза проницательно смотрят на приближающихся людей. Подходит девочка с белокурыми косами, завязанными ярким зелёным бантом, потом прошли женщины с грудными детьми, подростки, взрослые, пожилые люди…
Пока люди подходят ко кресту, к уху священника наклоняется старичок и что-то шепчет. Отец Димитрий отдаёт распоряжение относительно светомаскировки. Начинается молебен. Каждая из оставшихся женщин заказывает молитву какому-нибудь святому — тому, чьё имя носит ушедший на фронт муж или сын.
— Иоанну Воину, Николаю Угоднику, святому Кириллу Иерусалимскому.
Перед священником на аналое лежит груда записок.
Каждая женщина верит, что её тёплая молитва спасёт на поле брани родного и любимого ею воина, защищающего Отчизну.
И все вместе со священником хором поют:
— Спаси, Господи, люди Твоя и благослови достояние Твое».
Антонина Соколова
Выдержка из статьи «Победная Пасха 42-го»