Среди тысяч людей сильных, талантливых и отважных, убитых так называемым советским правительством в большевистской России, особняком стоит незабываемая фигура. Это женщина, женщина мужественная и великодушная, чей жизненный путь начался в блеске имперского великолепия и завершился в черных глубинах сибирской шахты, куда ее сбросили палачи после жестоких мучений.
1
Благотворительная работа для нужд фронта
В 1891 году великокняжеская чета обосновалась в Москве: Сергей Александрович получил назначение на должность генерал-губернатора. В тот год великая княгиня впервые основательно занялась благотворительностью. Вскоре у всех вошло в привычку обращаться к ней за помощью, избирать ее председательницей новых организаций, попечительницей богоугодных заведений, и, когда разразилась война с Японией, она была готова к главенствующей роли в широком патриотическом движении, целиком захватившем русское общество с его всегдашней отзывчивостью и желанием помочь раненым — в лазарете или же на фронте, вдали от родного дома. Великая княгиня с головой ушла в работу, она была повсюду, заботилась обо всем, что могло способствовать здоровью и покою воинов; послужила она и духовным нуждам русских людей, которые были тогда весьма религиозны, — отправкою походных церквей, снабженных всем необходимым для служения Божественной литургии. По Транссибирской магистрали шли превосходно оснащенные — под ее надзором — санитарные поезда. Но самым замечательным достижением, принадлежавшим целиком ей, была организация женщин из всех слоев общества, от высших до низших; она собрала их в Кремлевском дворце, где они трудились на устроенных ею складах.
Всю войну этот оживленный улей с утра и до вечера работал на армию; великая княгиня с радостью убеждалась, что огромные позолоченные залы едва вмещали работниц — действительно, единственным пустым помещением оставался Тронный зал. Она посвящала все свое время этой работе, принявшей гигантские масштабы. Это было целое ведомство, настоящее министерство, отличавшееся лишь тем, что у служащих не было ни одной свободной минуты.
Москва чтила свою великую княгиню и выражала признательность обильными пожертвованиями, которые ежедневно доставлялись ей для солдат, так что из кремлевских складов на фронт шло колоссальное количество посылок. Настолько вдохновляющей была ее личность, что самые холодные люди, соприкоснувшись с этой пылкой душой, загорались и со всем рвением окунались в благотворительную работу.
2
Любовь к детям
Однажды княгиня должна была приехать в приют для маленьких девочек-сирот.
Все готовились достойно встретить свою благодетельницу. Девочкам сказали: «Войдёт великая княгиня, вы все хором: "Здравствуйте" — и целуйте ручки».
Когда Елизавета Фёдоровна переступила порог, она услышала хор детских голосов: «Здравствуйте и целуйте ручки!» — и все протянули свои ручки княгине.
Воспитательницы ужаснулись: что же будет!
Но великая княгиня, прослезившись, подошла к каждой из девочек и всем поцеловала ручки, а потом подошла к сконфуженной директрисе и утешала её, а на другой день привезла множество подарков.
3
Великая княгиня продолжила дело убитого супруга
Однажды, отправляясь в свои склады, великая княгиня услыхала совсем рядом ужасный взрыв — это прогремела бомба, брошенная в великого князя Сергея Александровича 4 февраля 1905 года. Как и его отец, император Александр II, он пал жертвой революционеров.
Великая княгиня как раз выходила из дворца, направляясь в свои склады; она бросилась в сани и оказалась у места катастрофы в ту самую минуту, когда солдат накрывал шинелью разорванное на части тело, пряча от взора несчастной жены. Преклонив колени на мостовой, она протянула руки, силясь заключить в объятия останки того, кто был ее супругом… Пережитый страх надолго запечатлелся на ее лице, и отпечаток этот исчез тогда лишь, когда она, познав тщету земного существования, сподобилась опыта небесной красоты; с тех пор ее глаза словно зрели видение иного мира. Она предалась поискам совершенства; и сколь велика была ее благодарность тем, кто своей привязанностью не тянул ее вниз, к земле, словно цепями, но с любовью наблюдал, как она восходит над нами все выше и выше.
После трагедии все, что не успел сделать Сергей, все, во что он вложил свой ум и неуемную энергию, Елизавета Федоровна считала своим долгом продолжить. «Я хочу быть достойна водительства такого супруга, как Сергий», — писала она вскоре после его смерти Зинаиде Юсуповой. Великая княгиня работала до изнеможения и, как пишет графиня Олсуфьева, «всегда спокойная и смиренная, находила силы и время, получая удовлетворение от этой бесконечной работы».
4
Елизавета Федоровна отправилась в тюрьму к убийце супруга со словами прощения и призывом к покаянию
Величие ее души могло простить что угодно. Не она ли на следующий день после гибели мужа отправилась в тюрьму к его убийце? Этот поступок остался непонятым: многие посчитали, что она посетила Каляева, чтобы добиться прощения у государя, но не такова была ее цель. Она получила разрешение войти в камеру и вошла, одна. Увидев ее, убийца спросил: «Кто вы?» — «Я его вдова. Зачем вы убили его?» — «Я не хотел убивать вас, — сказал он. — Несколько раз я подкарауливал его с бомбой в руках, но вы были рядом, и я не стал убивать его». — «А вы не подумали, что убиваете меня вместе с ним?»
И она заговорила об ужасе преступления и о гневе Божьем. В ее руках было Евангелие, и она просила Каляева прочесть его. Великая княгиня надеялась, что заблудшая душа примирится с Богом, до того как явится пред Ним. Смерть была для нее пустым звуком; она страшилась Божьего суда даже для своего врага. Ее доброта была велика, ей было нестерпимо чувствовать, что тот, кто украл у нее счастье, умрет нераскаянным.
5
«Я оставлю блестящий мир, где я занимала блестящее положение, но вместе со всеми вами я восхожу в более великий мир — в мир бедных и страдающих»
Второго апреля 1910 года великая княгиня Елизавета сняла вдовье и надела монашеское одеяние в храме Марфо-Мариинской обители вместе с тридцатью другими сестрами, жаждущими помогать ей, трудясь на благо страждущего человечества.
Это был дивный обряд, его никогда не забыть тем, кто принимал в нем участие. Великая княгиня оставляла мир, в котором занимала блестящее положение, чтобы идти, как она сама говорила, «в мир больший, мир нищих и убогих». Епископ Трифон (в миру бывший князем Туркестановым), вручая ей белый апостольник, произнес пророческие слова: «Это покрывало скроет тебя от мира, и мир будет сокрыт от тебя, но станет свидетелем твоих добрых дел, которые просияют перед Богом и прославят Его».
6
Дела милосердия
Сквозь серое сестрическое покрывало ее дела сияли божественным светом и вели ее к мученическому подвигу.
Она считала, что молитва и созерцание должны быть завершающей наградой для тех, кто отдал все силы, послужив Богу, что труд должен быть основой религиозной жизни, а молитва — восстановлением сил. Поэтому в ее сестричестве сестры призывались к труду за стенами обители в противоположность монахиням, очень редко и лишь по особым случаям покидающим монастырь. Сестры Марфо-Мариинской обители посещали бедных и болящих, оказывали им всевозможную помощь, ухаживали за детьми, наводили чистоту в квартирах и повсюду вносили радость и мир. Но самую трудную работу всегда брала на себя матушка-настоятельница: она знала, что Бог милостив к бедным и убогим, и чувствовала, что у нее самой на все хватит энергии. Ее душа росла, восходя от силы в силу в этой жизни, полной лишений; всегда спокойная, невозмутимая, матушка Елизавета находила время и силы для нескончаемых дел.
Спала она на деревянной кровати без матраса, на твердой подушке и, устав за день, засыпала мгновенно. Часто для сна ей оставалось всего два-три часа, и теми она иногда жертвовала ради друзей, упросивших принять их поздним вечером. В полночь матушка Елизавета вставала и шла в храм на общую молитву, потом обходила больницу. Если кто-то из больных давал повод для беспокойства, она садилась возле его кровати и просиживала так до утра, стараясь облегчить страдальцу изнурительные ночные часы. Благодаря исключительной интуиции ума и сердца ей удавалось найти слова утешения, и больные уверяли, что само ее присутствие облегчало боль, они чувствовали, как от нее исходит целительная сила, дающая терпение и спокойствие в страданиях; боязливые смело шли на операцию, укрепившись ее утешительным словом.
Если же несмотря на самую чуткую заботу пациент умирал, то эти брат или сестра во Христе уходили на ее руках. В Православной Церкви принято до отпевания читать над покойным неусыпаемую Псалтирь; обычно для этого приглашались монахини, в том числе и сестры Марфо-Мариинской обители, но ночные часы всегда брала на себя матушка-настоятельница. В ночной тиши из часовни в уголке сада, где она в одиночестве бдела над умершими, раздавался ее голос, повторяющий слова псалмопевца.
Крупные московские больницы вскоре признали, что маленький обительский лазарет на пятнадцать человек превосходит их в уходе за пациентами, и стали направлять туда безнадежных больных. Помню кухарку из небогатого дома, которая получила ожоги, опрокинув керосинку; площадь ожогов была слишком велика — кожа уцелела лишь на ладонях и ступнях, и врачебная наука не могла ей помочь. У несчастной уже началась гангрена, когда ее доставили из городской больницы. Великая княгиня сама делала перевязки; они были чрезвычайно болезненны — приходилось ежеминутно прерываться, чтобы успокоить и утешить пациентку, — и продолжались по два с половиной часа дважды в день. После них платье великой княгини нужно было проветривать, чтобы избавиться от ужасного гангренозного запаха, но она упорно продолжала лечение до тех пор, пока, к изумлению докторов, отказавшихся от больной, та не поправилась.
7
Помощь в проведении сложных операций
Великой княгиней восхищались все хирурги, обращавшиеся к ней за помощью в проведении сложных операций. Она ассистировала с удивительным самообладанием и вниманием, мгновенно выполняя каждую просьбу врача. Сумев преодолеть первое естественное отвращение, она ощущала лишь удовлетворение от того, что приносит пользу.
8
Дом для больных чахоткой
Среди прочего великая княгиня основала Убежище для чахоточных женщин из беднейших слоев общества и дважды в неделю посещала это обиталище смерти. Часто больные, забыв об опасности заражения, выказывали матушке Елизавете свою благодарность, обнимая ее, и не было случая, чтобы она уклонилась от их объятий. К этому дому для чахоточных она питала особое расположение. Здесь заботились о прислуге, которой хозяева обычно отказывали от места, едва обнаруживалась болезнь; таких не брали в больницы, им ничего не оставалось, как только умирать в крайней нищете. За этими несчастными созданиями заботливо ухаживали в уютном доме с большим садом, и многие с помощью великой княгини обретали здесь надежду на выздоровление; другие мирно уходили, поручив близких своей благодетельнице. Как часто умирающая мать говорила ей: «Мои дети уже не мои, они — ваши, ибо у них никого нет на свете, кроме вас!».
9
Мученической кончины можно было избежать, но Елизавета Федоровна приняла ее по доброй воле
Среди своих предков великая княгиня Елизавета числила королеву Марию Шотландскую и святую Елизавету Венгерскую. Последнюю она избрала примером для подражания и шла по ее стопам. У средневековой святой была трудная жизнь — современная удостоилась мученического венца. Мученической кончины можно было избежать, выбери она другой путь, но великая княгиня приняла ее по доброй воле. Весной или летом 1917 года, не знаю точно, в Москву приехал шведский посланник; он передал от германского императора пожелание, чтобы великая княгиня покинула Россию, где должны были вскоре произойти ужасные события… Шведский посланник… убеждал ее последовать совету императора. Внимательно выслушав, она ответила, что и у нее нет сомнения, ужасное время близко, но она разделит судьбу своей родины и не покинет свою духовную семью, сестер обители. С этими словами великая княгиня Елизавета поднялась, давая понять, что аудиенция закончена. Она подписала свой смертный приговор.
10
Великая княгиня заботилась о ближних до последних минут своей жизни
Когда Белая армия во главе с адмиралом Колчаком заняла Алапаевск, нашла старый рудник (шахту, в которую были сброшены святая Елисавета и другие узники — прим. ред.), тело великой княгини Елизаветы Федоровны было на уступе, рядом с князем Иоанном, за которым она ухаживала до последних минут жизни. В кромешной тьме, изнемогая от боли, святая мученица, как могла, старалась облегчить его страдания. Голова князя Иоанна была перевязана апостольником княгини, а пальцы сложены для крестного знамения. В таком же положении были персты у самой Елизаветы Федоровны и инокини Варвары. На груди великой княгини была икона Спасителя с надписью: «Вербная суббота 13 апреля 1891 года». Этот день — 13 апреля 1891 года — был днем перехода великой княгини Елизаветы Федоровны в Православие.
«Счастье не в деньгах и не в роскошном дворце. Богатства можно лишиться. В том счастье, что не отнимут ни люди, ни события. В вере, в духовной жизни, в самом себе. Сделай счастливыми ближних, и сам станешь счастлив».
Святая преподобномученица великая княгиня Елисавета
В статье цитируется труд графини Александры Олсуфьевой «Ее императорское высочество русская великая княгиня Елизавета Федоровна» (публикуется по изданию «Письма Великой Княгини Елизаветы Федоровны» (М.: «Летопись», 2015), текст приводится с сокращениями), а также публикация «Молитва у алапаевской шахты» Дениса Ахалашвили.
Фото: открытые интернет-источники