Есть странный час, час застыванья,
Час предстоянья, может быть —
То напряженное вниманье,
Когда чуть видимая нить
Тончайшей ветки в небо вдета,
И с ней другая сплетена.
Как будто проступают где-то
Невидимые письмена,
Как будто кто-то знаки чертит
В дохнувшей холодом глуши,
И мы читаем, что посмертье
Есть углубление души.
Да, углубление. Продленье
За видимость, за окоем —
Туда, где мы, как лес осенний,
Всё сбросив, Богу предстаем.
***
Как пишет Бог свои картины?
Нам не понять… Бог знает как…
Парк пожелтел наполовину,
Багряный куст вонзен во мрак
Угрюмой зелени, а где-то
Как бы незримая рука
Над тайным углубленьем света
Работает. Она слегка
Касается ветвей, и ясень,
Сберегший все полутона,
Стал так пронзительно прекрасен,
Что обнажилась глубина…
В какой-то легкий миг счастливый
Присядь нечаянно в тени,
И сердце в эти переливы,
Как кисть в палитру, окуни…
Превью: картина Исаака Левитана «Вечерний звон»