Надо сказать несколько слов о том, что происходило в 1919 году. Казалось бы, это был год, когда положение большевистского режима стало особенно уязвимым. Сопротивление его противников, впрочем, к сожалению, достаточно малочисленных, все усиливалось, и вопрос стоял просто о выживании этого режима в чисто политическом смысле.
Но, несмотря на это, 1919 год стал периодом, когда антирелигиозная кампания, политика большевистского правительства приобрела совершенно, я бы так сказал, изуверский, фантасмагорический характер.
Попытаемся перенести себя в ту эпоху. Страна уже год как переживает полную разруху, льется кровь, ширится гражданская война. Большая часть людей поставлена в положение не живущих, а выживающих. Уже привыкли к тому, что все казавшиеся, может быть, и не очень уважаемыми, но самыми беззащитными русскими гражданами священнослужители становятся жертвами расправ со стороны большевиков.
И вдруг 16 февраля 1919 года появляется постановление Наркомата юстиции об организованном вскрытии мощей. Кажется, зачем большевикам, провозгласившим атеизм, заниматься исследованием состояния мощей, останков умерших христиан, которые христиане почему-то почитают, но которые явно для большевиков не имеют никакого значения? Но такое постановление было принято и стало проводиться в жизнь весьма последовательно.
Впрочем, уже на следующий день, 17 февраля 1919 года, Патриарх Тихон издал указ епархиальным архиереям об устранении поводов к глумлению и соблазну в отношении святых мощей во всех случаях, когда и где это будет необходимым и возможным. Вот такая быстрая реакция Патриарха на большевистский указ свидетельствовала и о его озабоченности происходящим.
Что же это означало на практике? На практике это означало наличие в нашей церковной жизни в течение многих веков проблемы, которая и по сей день нами с вами не разрешена – я имею в виду нас, православных христиан. Решение большевиков было далеко неслучайно. Здесь чувствовалась уже профессиональная консультация со стороны тех священнослужителей, отрекшихся от сана, тех, когда-то, видимо, хорошо воцерковленных православных христиан, которые примкнули к большевикам, которые знали, что таким образом можно нанести по Церкви серьезный удар. Что же имели в виду большевики? Они прекрасно отдавали себе отчет в том, что для значительной части русского православного народа, который подчас исповедует Троицу, как вы знаете, в виде Иисуса Христа, Богородицы и Николая Чудотворца, или, как писал Победоносцев в конце XIX века: «Единственную молитву, которую знают – «Отче наш», и ту читают с ошибками, лишающими всякого смысла»; что для значительной части этих самых крещеных, но не просвещенных христиан почитание святых мощей является важнейшим элементом их духовной жизни. Более того, для подавляющего большинства православных христиан было очевидно то, что мощи святых, конечно же, должны быть нетленными. Ибо если мощи тленные, это уже не мощи, и обладатель их отнюдь не святой. То, насколько это глубоко было укоренено в сознании, об этом свидетельствует роман Достоевского «Братья Карамазовы», когда даже для Алексея Карамазова признаки тления тела старца Зосимы стали поводом усомниться в его праведности. А ведь Алексей Карамазов – мыслящий православный христианин. Не только большевикам, но и людям богословски образованным было ведомо, что многие мощи являются тленными, хотя почитаются нетленными. И многие священнослужители, опасаясь внести соблазн в сознание христиан, уменьшить число паломников, сознательно игнорируя реальное состояние мощей, утверждали, что те или иные, являющиеся тленными, мощи являются нетленными. Поэтому, если вскрыть мощи, продемонстрировать что то, что считалось нетленным, на самом деле тленно, то это нанесет очень серьезный удар по краеугольным представлениям простого русского народа и его религиозной жизни. Более того, появится основание обвинить священнослужителей в фальсификации, в обмане. А если осуществлять вскрытие мощей в резких, нарочито кощунственных формах, это вызовет сопротивление у наиболее активных христиан, и будет повод подвергнуть их репрессиям, продемонстрировав тем самым, что Церковь – это активная контрреволюционная сила. Но самое главное – эта кощунственная акция наверняка стала большим соблазном для многих христиан. Ибо кощунников у раки с мощами не поразил гром с небес.
То есть по существу акция была направлена на то, чтобы, использовав народное невежество в отношении почитания святых и почитания, в частности, святых мощей, внести соблазн в среду церковных людей. Я надеюсь, не надо объяснять, что наличие или отсутствие мощей не имеет никакого значения, когда мы почитаем того или иного святого. Канонизация святого может осуществляться даже при отсутствии каких бы то ни было мощей. Мощи могут быть тленными или нетленными – это не имеет никакого значения. Но многие тогда мыслили иначе, хотя еще в XIX веке ставился вопрос о необходимости упразднить все попытки имитировать нетление мощей. Скажем, в раке с мощами лежит несколько костей, но рака большая, в рост человека, туда полагается некий каркас, накрывается облачением – и возникает ощущение наличия, так сказать, цельной фигуры, цельного тела. Тем более, что нетление может носить и вполне естественно объяснимый характер – есть такое понятие как естественная мумификация тела после смерти. Этот вопрос ставился, но косность нашей иерархии, боязнь внести опять-таки какое-то смущение в душу народную, заставляло архиереев ничего не предпринимать в этом отношении в течение всего XIX века.
И вот большевики решили этим воспользоваться. Указ Патриарха уже не мог иметь никакого значения; вскрытие мощей началось довольно широко. И к осени 1920 года было произведено шестьдесят три вскрытия мощей, причем в самых разных районах России – конечно, там где их контролировали большевики. Попытка Патриарха Тихона 2 апреля 1919 года письмом к Ленину остановить эту кампанию ни к чему не
привела. Престиж Церкви был, действительно, в значительной степени подорван. В то же время многие активные православные христиане, которые возмущались тем, что творили большевики, становились объектом репрессий.