Я не случайно упомянул этих лиц в связи друг с другом. Посещавший с докладами председателя Совета по делам Русской Православной Церкви Карпова, приглашавший его к себе в покои, Алексий (Симанский) пребывал как бы в ряду советской элиты, украшенный пока еще одним орденом Трудового Красного знамени и двумя медалями. А Нестор (Анисимов), сразу же отправленный в тюрьму, прошел через тяжелое следствие, на котором, увы, давал признательные показания, на основе которых арестовывали некоторых священников – почему он и не может быть канонизован, несмотря на свою долгую праведную жизнь. А потом оказался в мордовском лагере. И вот, когда его с группой заключенных мордовского лагеря отправили на работы в Арзамас-16, в город Саров, где тогда активно строился атомный центр, он в один из утренних подъемов – а он всегда очень тяжело переносил нецензурную брань – поднимаясь под окрики охранников, под соответствующий бранный комментарий самих заключенных, шел уныло на очередную работу, и тогда он вдруг вспомнил, как юным выпускником Казанской духовной академии приехал в Саров к Паше Саровской за научением, и она обругала его бранными словами, которые привели его просто в ужас. И потом сказала: «придет время, и ты здесь услышишь эти же бранные слова». И вот, попав уже арестованным архиереем среди зеков, уже не в Саров, а в Арзамас-16, он вспомнил это предсказание.
Тогда же, в сентябре 1948 года, был арестован архиепископ Мануил (Лемешевский), уже проведший почти двадцать лет в лагерях, уже с конца 20-х годов сотрудничавший как секретный сотрудник с органами ГПУ-НКВД. Даже он не избежал нового ареста, который, конечно, вызвал у него панический ужас. Оба эти иерарха получили по десять лет. Был арестован, например, инспектор Московской Духовной академии архимандрит Вениамин (Милов). Вы, наверное, помните экранизацию романа «В круге первом»? Помните, Сталин говорит с Абакумовым о раскрытии всякого рода шпионов и вредителей, и Абакумов говорит, что и в Московской Духовной академии удалось разоблачить врагов. И здесь имеется в виду вполне конкретное лицо – инспектор духовной академии. И реакция Сталина очень характерная: «И там?! Ну ладно в генеральном штабе! Но в Духовной академии, там-то откуда могут быть враги, после того, что мы провели такой выдающийся отбор?» Это ведь очень зловеще звучит с точки зрения того, за кого же нас почитал Сталин в то время.
Репрессии начинаются. Начинается закрытие храмов в 1948 году. Положение становится очень тяжелым. Кажется, что возвращаются прежние времена, и все те уступки, которые стоили таких больших усилий, конечно же, и самому Патриарху Алексию, вновь обесценивались. Но надо что-то предпринимать. Остается еще международная деятельность. В августе 1948 года собирается первая Всесоюзная конференция сторонников мира с участием духовенства. И они теперь неизменно становятся членами Комитета защиты мира. Вы сами помните про сборы в Фонд мира, хотя, что это такое – никто никогда не задумывался: как эти деньги могли укрепить мир и кого на самом деле они укрепляли? В апреле 1949 года митрополит Николай (Ярушевич) в Париже участвует в создании Всемирного Совета мира – просоветской организации, которая призвана была доказывать всему миру, что за мир борется только Советский Союз. Да, это был тот аспект внешнеполитической деятельности, который еще как будто представлял интерес для власти, и надо было пытаться об этом не забывать.
Но что можно было предпринять внутри страны? Практически ничего, а только констатировать, как из месяца в месяц храмов становится все меньше и меньше, и все большее число духовенства подвергается репрессиям.
Но вот наступил день 21 декабря 1949 года, когда Сталину исполнилось семьдесят лет. И Церковь, конечно же, должна была отреагировать на это событие. Был составлен приветственный адрес, подписанный, впрочем, не только лишь Патриархом Алексием Первым, но всеми русскими епископами, среди которых были и исповедники, и даже, например, святой, ныне канонизованный, архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий). Вот что в условиях новых гонений на Церковь, начавшихся с 1948 года, в конце 1949 года писали Сталину все наши епископы: