Конечно, надо сказать, что подобного рода изменения положения управления Церковью, когда Архиерейский собор изменил положение, принятое Поместным собором, изменило ситуацию в Церкви. И процесс разрушения приходской жизни изнутри усилился – при том, что, например, коль староста получал возможность контролировать церковные доходы и ничего не делать, скажем, по ремонту ветшавшего храма, то он мог довести храм до такого состояния, что храм уже можно было закрыть по техническим причинам.
Разные использовались способы для того, чтобы осложнить приходскую жизнь. И надо сказать, что в данном случае Патриарх Алексий ничего предпринять против не мог. Он мог с этим не согласиться, но это означало бы только то, что он был бы вынужден уйти со своей кафедры, а ситуация продолжала бы развиваться в этом направлении, уже под руководством другого иерарха.
Закрытие храмов активизировалось, и уже к лету 1963 года в стране оставалось действующих храмов 8 314. Причем, есть очень интересная статистика: в РСФСР было 2 093 действующих храма, на Украине – 5 114, конечно, за счет Западной Украины прежде всего. А вот в Белоруссии – 465, это было самое страшное место в Советском Союзе для Русской Православной Церкви – Белоруссия. В Молдавии – 231 действующий храм, и еще было несколько храмов в Средней Азии. Сто храмов в Казахстане и 4 храма в Армении и Азербайджане. Вот такое число храмов. И процесс закрытия должен был продолжаться.
Опять предпринимаются попытки за счет активизации внешнеполитической деятельности, вернее – внешнецерковной деятельности – укрепить позиции Церкви. Но это было уже связано не столько с самим Патриархом Алексием Первым, сколько, конечно же, с митрополитом Никодимом, который не только, пытаясь через активизацию участия Русской Православной Церкви, скажем, в подготовке Всеправославного совещания, хотел позиции Церкви укрепить, но который пошел на активные переговоры с Римом, который, в общем-то, инициировал вступление нашей Церкви в экуменические организации. Да, власти пошли на это. Безусловно, Патриарху Алексию Первому и вступление во Всемирный совет Церквей было не очень, может быть, созвучно по его устроениям богословским и религиозным. Сближение с Ватиканом не могло вызывать у него радости, так же, как и переговорный процесс с Ватиканом. Но для митрополита Никодима все это были попытки за счет активизации внешней политики упрочить положение Церкви здесь, внутри страны.
Надо сказать, что смещение Хрущева ситуацию, действительно, изменило. Уже терявший силы Патриарх Алексий получил в последние годы своей жизни возможность перевести дух. Вы помните, что Хрущева сняли в октябре 1964 года. А в январе 1965 года появилось постановление Президиума Верховного Совета «О некоторых фактах нарушения социалистической законности в отношении верующих». Вот так деликатно и скромно было сформулировано. В результате этого были реабилитированы многие осужденные клирики и миряне, хотя отцу Глебу Якунину тогда еще предстояло пройти через свой арест. Я не буду сейчас говорить об открытом письме Якунина и Эшлимана, которые отозвались на все эти события. Важно то, что они были запрещены в священнослужении по указанию Патриарха Алексия. То есть, с одной стороны, начинается период какой-то либерализации в отношении политики властей. А с другой стороны, и архиепископ Гермоген, и отец Глеб Якунин, и отец Николай Эшлиман подвергаются, по существу, церковному прещению. Правда, уточним, что владыку Гермогена не запретили в служении, но отправили на покой.
Надо сказать, что 22 декабря 1964 года управляющим делами Московской Патриархии стал епископ Таллиннский Алексий (Ридигер). Пожалуй, в чем-то он был созвучен Патриарху Алексию Первому. И, пожалуй, действительно, с этого момента ключевыми фигурами в нашей церковной жизни становятся именно эти два человека: митрополит Никодим и архиепископ, а затем уже и митрополит Алексий.
Что касается Патриарха Алексия Первого, то вот эти брежневские годы становятся для него временем, когда он постепенно угасает. Правда, 25 декабря 1967 года, вскоре после получения им четвертого ордена Трудового Красного Знамени он получает записку архиепископа Гермогена (Голубева) «К пятидесятилетию восстановления Патриаршества. Историко-каноническая юридическая справка», в которой он очень честно, очень последовательно показывает то, насколько не соответствует жизнь нашей Церкви ее же собственному, принятому когда-то на Поместном соборе 1917-18 гг., собранию определений, во многом и не отменявшихся. Никакой значительной реакции не было.
Процесс закрытия храмов идет, но вялотекущий. В 1966 году число приходов сокращается до 7 523. И, собственно, последними, опять-таки инициированными митрополитом Никодимом, значительными событиями в жизни Патриарха Алексия становятся определение Синода о случаях обращения старообрядцев и католиков, допускавшее причащение старообрядцев и католиков в Православной Церкви без перехода ими в православную веру как таковую, и томос о даровании автокефалии Православной Церкви в Америке 10 апреля 1970 года. Повторяю, это произошло за неделю до кончины Патриарха Алексия, и все это уже было связано с деятельностью митрополита Никодима.
Патриарх Алексий оказался в ситуации, когда он, действительно, умирал в эпоху застоя, когда, по существу, политика государства по отношению к Церкви не изменилась, но активность гонений, безусловно, пошла на убыль. Можно лишь, наверное, предполагать, хотел ли видеть в качестве своего преемника на патриаршей кафедре Алексий Первый митрополита Никодима. Вероятно, не хотел. Но надо сказать, что в его окружении, пожалуй, наиболее в чем-то соответствовал ему, действительно, его тезка, митрополит Алексий (Ридигер).
Но неожиданно (впрочем, не для власть предержащих) Патриархом стал митрополит Пимен (Извеков), человек, очень непохожий ни на митрополита Никодима, ни на Патриарха Алексия Первого. Но это тот Патриарх, о котором говорить можно только гипотетически. До сих пор не написана ни одна его более или менее реалистичная биография, и многие стороны его жизни до сих пор сокрыты.